История обители

Древние предания и свидетельства исторические об иноческой обители «Церковщина»

     Многими великими подвигами просиял, яко звезда пресветлая, первоначальник на Руси монашеского общего жития, сподвижник Преподобного Антония по устроению славной Киево-Печерской обители, игумен ее, преподобный и Богоносный отец наш Феодосий. Из млада Христа возлюбив, в юные годы жизни Феодосии оставил родительский дом, пришел в Киев к Преподобному Антонию и умолил принять его в число подвижников пещерных. На 24-м году жизни, по благословению Преподобного Антония, Феодосии пострижен был в иноки (в 1032-м году). В течение двадцати лет иноческого жития он трудился в обители Киево-Печерской более других начальников ее: носил другим воду, рубил дрова, молол рожь и относил каждому муку; ночью отдавал тело свое комарам и мошкам. Кровь текла по телу, а он прял волну и пел псалмы. В храм Божий являлся он первым и, став на своем месте, не сходил с него во все время Богослужения, с благоговейным вниманием слушая пение и чтение церковное. В 1054-м году Феодосии был поставлен иеромонахом, а в 1057-м году избран игуменом Киево-Печерской общины, после – Лавры, построил в ней Великую церковь и келий и ввел общежительный монастырский Устав Студийский. Будучи игуменом, он исполнял самые черные работы по обители и во всем являл братии поучительный пример. Слава Преподобного Феодосия как игумена Киево-Печерского монастыря привлекла в обитель множество иноков. И сами великие князья того времени любили наслаждаться беседою Феодосия и в храме, и в келье, и у себя во дворце. Преподобный не боялся обличать и сильных мира сего. Обращал он в христианскую веру и евреев, живших в г. Киеве. Особенно же любил Преподобный бедных и странников: для них он построил в обители общий двор, и здесь они бесплатно кормились. Пищей для самого Преподобного Феодосия был сухой хлеб и вареная зелень без масла. Ночи у него проходили почти без сна, а если и спал он малое время, то сидя, а не лежа. Одеждою его была жесткая власяница, надетая прямо на тело, сверху нее была свитка и то весьма худая. Такими трудами и болезнями умерщвлял он тело свое, уготовляя его в честное жилище Духа Святаго.

      Из жития Преподобного Феодосия Печерского известно, что в неделю мясопустную он, обыкновенно, удалялся из монастыря в пещеру, в которой потом был погребен, и затворялся в ней до вербной недели. Но, затворившись в ней, он, по словам жития, «оттуду паки многожды и яко того не ведущю никому же, в нощи восстав, и Богу того соблюдущю, отходяше един на село монастырское, и ту уготован суще пещере в скровьне месте, и никому же тому ведущю, пребываше в ней един до вербныя недели, такоже и паки в нощи и в прежереченную пещеру, и оттуду в пяток вербныя недели к братии излазяше». Сохраняющиеся с глубокой старины предания лаврские указывают на «Церковщину» как место уединённых подвигов Преподобного. Сама по себе местность и в настоящее время привлекательна своей уединенной своеобразной красотой; но что же была она в те, отдаленные от нас времена подвигов первых иноков Печерских, когда еще во всей первобытной красе и мощи была незатронута девственная сила и величие приднепровской природы?!.. Чтобы иметь представление об этой красоте, нужно лично побывать там.

     После блаженной кончины Преподобного Феодосия (3-го мая 1074 года) «сокровенное место» – пещеры, где в дни светлой Четыредесятницы совершал он свои молитвенные подвиги, стало привлекать любителей безмолвия и пустынного жития из Киево-Печерской обители, и образовался в ХІІ-м веке монастырь близ «села Богородицы», получивший название «Гнилецкого». В этом монастыре в первой половине ХІІ-го века подвизался Преподобный Герасим, основатель Троицкого Кайсарова монастыря близ г. Вологды, Вологодский чудотворец. Преподобный Герасим еще юношей прибыл в Гнилецкий монастырь, усердно прося пустынную братию принять его в свое сожитие. Согласились добрые старцы, видя его усердное желание, и постригли его 4-го марта в монашество. Под руководством опытных старцев он стал подвизаться в совершенном послушании и непрестанных трудах. И какое чудное время тогда было для иноческой жизни! Еще свежи были и живы предания о жизни Богоносных Печерских первоначальников; еще некоторые из братии Гнилецкой пустыни знали лично Преподобного Феодосия и как очевидцы рассказывали об его подвигах в их пещере. Внимал этим рассказам о Преподобном Феодосии и других славных Печерских подвижниках инок Герасим и с великим усердием и ревностью проходил свое иноческое послушание. По настоянию пустынной братии он принял сан пресвитерский и каждодневно стал приносить Богу бескровную Жертву, а ночи часто проводил в Феодосиевой пещере в богомыслии и молитвенных подвигах. Промысл Божий судил Преподобному Герасиму выйти из Гнилецкого монастыря и идти в Вологду для распространения христианской веры среди язычников этого северного края. В 1147-м году Преподобный Герасим достиг берегов реки Вологды вблизи ручья Кайсарова, среди лесной чащи, в тиши уединения поставил себе хижину и предался богомыслию и иноческим подвигам. В этой местности он поставил храм во имя Живоначальной Троицы и положил начало древнейшему в северных краях России Троицкому Кайсарову монастырю. В этом храме он нашел себе вечный покой 4-го марта 1178-го года.

      Из жития Преподобного Герасима, Вологодского чудотворца, можно видеть, что в ХІІ-м веке монастырь, основанный на месте великопостных подвигов Преподобного Феодосия Киево-Печерского процветал: в нем была каменная церковь, много в нем было и братии. Монастырь этот существовал и в следующем ХІІІ-м веке. Когда совершилось нашествие татар на Киев и разорение ими Киево-Печерской Лавры (в 1240-м году), иноки этой обители вынуждены были удалиться в леса и пещеры близ Киева. В это время некоторые из Киево-Печерских иноков удалились в Гнилецкий монастырь и расширили здесь Феодосиеву пещеру наподобие пещер Киевских. В нашествие Батыево Гнилецкий монастырь пострадал, но не уничтожился. Полное разорение его произошло, по мнению ученых, «от татар» после нашествия Едигея в 1416-м году или Менгли-Гирея в 1480-м году. «Татарове воеваша около Киева и монастырь Печерский пограбиша, и пожгоша, и со землей соровна (Едига), яко оттоле Киев погуби красоту свою и даже доселе уже не може быта таков», а о Менгли-Гирее говорят, что он «град Киев взя и огнем сожже» и что его татары, уведши в плен бесчисленное множество населения, «землю Киевскую учиниша пусту». Вот тогда-то церковь в монастыре Гнилецком и была разрушена до основания, а иноки, спасавшиеся в пещерах, были засыпаны землей и здесь предали души свои Богу. Так после четырехсот лет окончилась пора первоначального цветущего существования монастыря «Святыя-Пречистыя Гнилецкого», основанного на месте великопостных подвигов Преподобного Феодосия.

     С разорением монастыря и запустением местности его оказалась заброшенной и пещера Преподобного Феодосия. Перестав быть местом хотя бы и временного только подвига монастырских отшельников, пещера была предоставлена естественной судьбе такого рода подземелий. Обрушившиеся края устья пещеры завалили спуск в нее и прекратили приток внутрь ее наружного воздуха. Скоплявшаяся вследствие этого внутри нее сырость повела за собой и внутренние обвалы, и на месте святе, таким образом, водворилась мерзость запустения, продолжавшаяся свыше четырехсот лет. Уцелели в эти годы одни развалины, густо поросшие лесом, и среди них остатки фундамента церкви – «Церковище», – от которых все монастырское урочище получило в народе название «Церковщина».

Интересна и дальнейшая история обители, связанная с именами двух преосвященных ректоров Киевской Духовной Академии  и  настоятелей  Киево-Братского монастыря Иннокентия (Борисова) и Димитрия (Ковальницкого). Впоследствии оба архиепископы Одесские и Херсонские. В тридцатых годах XIX века преосвященный Иннокентий, будучи ректором Киевской Духовной Академии, часто по временам проживал летом в соседнем с Церковщиной хуторе Киево-Братского монастыря – Пироговке (Володарке). «Каждый раз, как приеду в Пироговку, – рассказывает преосвященный Иннокентий студенту-священнику Гапонову, – особливо весной и летом, первым моим и любимым делом было ходить по лесам. Места здесь, вообще, хороши. Но одно из них особенно обратило на себя мое внимание. Оно известно под именем «Гадючьего Лога», видно, оттого, что в нем действительно водится много змей. Раз, – это было весной (около 1835 года), – прихожу я к Гадючьему Логу, смотрю: близ колодца разложен огонь, по лесу бродит скот; пастухов, однако ж, не видно. Где же это они? Стою и думаю себе. Вдруг услышал я говор мальчиков. Я обратился туда, откуда послышался мне говор, и увидел на холму трех мальчиков. Я пошел к ним, смотрю – их там нет. Взошел на самый холм – нет, обошел холм вокруг, смотрел туда и сюда – все их нет. Что за диво? Между тем, по правую сторону, при спуске с холма, я увидел взрытую землю, подошел туда, вижу – какая-то нора. Я тотчас догадался, что мальчики здесь скрылись. Моя догадка вскоре оправдалась: голоса мальчиков послышались в норе. Я уклонился несколько в сторону, чтобы дать время выйти им оттуда (впоследствии, оказалось, что они, увидев меня, испугались да со страху скрылись в нору). Действительно, один из мальчиков выполз из норы. Я постарался приласкать его, дал ему монету и спросил, где же прочие его товарищи? «Там, в яме», – отвечал он. «А что же это за яма? Глубока ли она? Не лисья ли это нора?» «Ни, це, кажуть, печери». «Печери?!.. Позови-ка своих товарищей, скажи им, чтобы они меня не боялись: я добрый человек». Выползли, наконец, и те. Для ободрения их, я и этих наделил деньгами. «Скажите же теперь, хлопцы, можно ли мне туда слазить?» «А чому неможно? Можно!» Да ведь там темно? Ничего не увидишь?» «Да-к що ж, що тэмно? Мы визьмемо с собой огню, наберемо сухих трисочек, засветим и пидем. Мы вси так робим». «Ну, сделайте ж это сейчас». Они тотчас же побежали, насбирали сухих щепок, где-то нашли несколько соломы, принесли огня. «Да вы, паноче, – сказал один из мальчиков, – скиньте с себя одежу, вона така хороша, як-небудь замараете». В самом деле. Я послушался и скинул с себя рясу. «Господи, благослови!» Спустились ползком в нору, зажгли огонь.

Один из мальчиков пошел вперед, я за ним, двое за мною. Как же я удивился! Лишь прошли мы шагов несколько, я увидел, что это в самом деле пещеры точно такие, как и в Лавре, судя по их улицам и проходам. Дальше я даже не ходил, предоставив другому времени запастись свечою и рассмотреть их, как следует. На другой или третий день я снова приехал в Пироговку, пришел сюда, нашел по уговору тех же мальчиков. Они ожидали меня не с боязнью, а с радостью. Мы тотчас приступили к делу. Опять ползком спустились в пещеры (проход в них от времени завален и зарос кустарником; оставалось одно лишь небольшое отверстие). Зажгли свечи, и пошли уже спокойно осматривать пещеры. Оказалось, что весь холм (в объеме своем холм будет сажен около 15-ти) покрыт мелким лесом, изрыт пещерами. Улицы, или проходы идут извилисто, в разные стороны, и потом сходятся к одному какому-нибудь месту, например, к церкви или к трапезе.  Я заметил и другой выход из пещер на другую сторону холма, но он совсем завален землею. Верхний поперечник холма имеет 15 саженей ширины; в окружности же, при основании, холм имеет 175 саж., а окружность верхней части холма равна 45 саженям. Вот какую редкость нашел я в «Гадючьем Логу»». Как ценил значение этого открытия сам преосвященный Иннокентий, свидетельствуют следующие его слова: «Лаврские пещеры, – говорил он, – много изменены чрез расширение и повышение, конечно, ради богомольцев; а вот эти настоящие, подлинные, как были ископаны святыми отшельниками. По ходатайству преосвященного Иннокентия и с Высочайшего соизволения, в 1835-м году этот «Гадючий Лог» перешел во владение Киево-Братского Монастыря под именем «Церковщины».

    Преосвященный Иннокентий предпринял некоторые меры к поддержанию пещеры и благоустройству местности, но за переводом его на самостоятельную епископскую кафедру «Церковщина» опять надолго осталась без надлежащего благоустройства. С 1900-го года преосвященный Димитрий (Ковальницкий), бывши в то время ректором Киевской Духовной Академии и настоятелем Киево-Братского монастыря, возымел желание возобновить монастырь в Церковщине и начал в нем постройку храма в честь и память Рождества Пресвятыя Богородицы, по достоверному предположению, что и в глубокой древности на этом месте был Рождество-Богородичный храм. Церковь эта была начата постройкой на месте древней, на ровной площади, кругом обсаженной садовыми деревьями и окруженной высокими горами, покрытыми лесом…

     Самой большой достопримечательностью Церковщины являются древние пещеры – место великопостных подвигов Преподобного и Богоносного отца нашего Феодосия, Киево-Печерского чудотворца. «В первый раз, – так пишет о. И. Троицкий, – я осматривал пещеры в Церковщине 19-го августа 1901 года, т.е. в самом начале благоустроения Скита Пречистыя. Проводник подвел меня к южному входу в пещеры, имеющему вид входа в подгорный погреб с наружным деревянным навесом. Зажгли мы восковые свечи и, перекрестившись, двинулись по подземному жилищу пещерных отшельников как бы по подземному коридору шириной около полутора аршин, а высотой в сажень. Песчано-глинистые стены и своды по местам осыпались, и комья земли лежали на нашем пути. Двигаясь медленно, при мерцающем свете восковых свечей, приблизились мы к тому месту, где по обе стороны хода увидели небольшие три келии. Каждая келия не более 2-х аршин ширины и 3-х длины. В каждой келии у стены – лежанка (земляное ложе). Здесь пещерный ход разделяется.

В месте разделения хода на два особые находится более обширное помещение(несомненно – церковь), в которой при выемке земли у восточной стены оставлен столб-материк. Столб этот на высоте 1 ³/₄ аршина от основания, разрезом накрест, разделен на 4 столба, образуя, таким образом, престол с киворием. На левой стороне церкви выделана в стенке ниша в том месте, где устрояется жертвенник. Церковь эта имела большое сходство с Лаврскими пещерными церквами, да и сами пещеры, кстати сказать, напоминали Лаврские, только в более первоначальном виде. Осыпавшаяся земля не дозволила нам пойти по пещерам далее, и пришлось обратно возвратиться тем же путем. При выходе из пещеры проводник указал нам вход в виде ямы в нижний ряд пещер, но спускаться туда было небезопасно». При первых расчистках пещер в них было найдено множество человеческих костей, более 50-ти человеческих черепов и один неистлевший палец. В одном уголке пещеры тогда же был найден целый скелет человека в сидячем положении. Впоследствии же, при раскопках, мы нашли также цельный костяк человека в стоячем положении, а пред ним подсвечник, у ног – остатки кожаного переплета истлевшей, очевидно, богослужебной книги. Положение костей в пещерах подтвердило, что в пещерах нашли себе вечный покой засыпанные в них землею во время разорения Церковщины татарами. Но обнаружившееся после расчистки первоначальное устройство пещер показало также, что в них были устроены, по восточному образцу, и братские усыпальницы. Таких усыпальниц было найдено свыше 20-ти. Человеческие кости и черепа, обнажившиеся при расчистке пещер, мы собрали в усыпальницу (кости положены во гроб, а черепа поставлены в стенах ниш пещер). Открыты были в пещерах и отшельнические кельи, имеющие в длину около 3-х аршин, а в ширину около 2-х аршин. В кельях найдены малые земляные лежанки, сделанные, очевидно, для отдыха, а в переднем углу выступы для моления.

В усыпальницах и иноческих кельях мы нашли хорошо сохранившиеся иноческие одежды и другие вещи Афонского образца: параманцы, аналавы, сандалии, образы Успения Божией Матери и других святых ликов, толстые огарки старинных восковых свечей, крест-складень, напрестольный крест, подвижнические вериги и др. предметы…

Список использованной литературы:

1.      Патерик Києво-Печерський 1991 год

2.      Прот. И. Троицкий. «Скит Пречистыя» у пещеры преп. Феодосия Печерского в «Церковщине». Киев, 1913;

3.      П. Лашкарев. Дача Киево-Братского монастыря «Церковщина»// Труды Киевской духовной академии 1899г. март с. 473-382

4.      В. Палицын. Начало восстановления Скита Пречистыя (Церковщины) Киев 1915г.

 

С современной историей обители Вы можете ознакомиться самостоятельно, посетив наш монастырь. ( см. раздел “Контакты”)